Коллеги, как вы знаете, ныне год юбилейный, и нас порадовал Юра Редин, воспоминания которого публикую ниже (жду от вас ещё материалы - наша Книга далеко не завершена):
-Уважаемые, дорогие мои коллеги, помните ли Вы такой термин из нашей жизни: «машинное время»? Эта виртуальная субстанция, которую никто не видел, но всем она была нужна.
Ее можно было дать в долг и попросить в долг. Где-то я слышал, что и продать. Но это не у нас... Это где-то в другом районе, высоко в горах!
«Машинное время»; без наличия которого все мысли в ваших гениальных, взъерошенных , лысых, причесанных головах, так и остались бы импульсами между нейронами головного мозга.
Вот об этом «машинном времени», а вернее о людях, которые это «время» «делали» и которых в народе называли «машинистами», я и хочу написать несколько строк. О машинистах, которые вечно лазали под фальш полом и над фальш потолком, тянули какие-то провода и потребляли немыслимое количество спирта. О людях, с кем мне посчастливилось жить и работать бок о бок без малого 20 лет.
Прошли годы... Жизнь переформатировалась и переформатировала нас. Мы разбрелись по Белу Свету, пересели на приличные машины, но с тех пор никогда концентрация талантливых и интересных людей вокруг меня не была выше, чем в те годы!
Годы, которые я считаю главными годами в моей жизни!
 |
| Е.Фирсов, А.Юшков, А.Ложков, Ю.Редин |
В своем рассказе умышленно не буду называть имен, так как их собралось бы очень много, а забыть кого-то очень не хочется. Тем более, что многих уже нет с нами.
Были наши «первопечатники», телефонисты, электрики, кондиционерщики, столяры – выпивохи с золотыми до самых плеч руками! Были и многие другие, но о них, очень надеюсь, тоже кто-нибудь найдет время рассказать.
Я пришел работать в ЦНИИАСУ по распределению после окончания радиотехнического факультета РКИИГА весной 1977 года.
В студенческие годы я успел несколько лет поработать в нировской лаборатории на кафедре радиолокации радиотехнического факультета у профессора Финкельштейна, а до этого с 14 лет жил с включенным паяльником – радиолюбитель. Короче говоря, паять я умел и ток от напряжения отличал.
В семидесятые годы в Советском Союзе начала производиться вычислительная техника ЕС и СМ серий, которая шла на замену устаревших машин «Минск» и других. Почему это происходило и куда делись перспективные отечественные разработки? Об этом написаны тысячи страниц и любопытный читатель без труда найдет все это в интернете.
Мне кажется, что кто-то очень умело пустил нас по ложному пути и с тех пор советская электроника погрузилась в сумерк, в котором бродит посей день. Но это уже из области конспирологии.
И так, попав в отдел технического обслуживания ЕС-ЭВМ и окончив курсы повышения квалификации на заводе вычислительной техники в г. Казани, я начал работать в секторе ремонта и обслуживания накопителей на магнитных дисках и лентах. В то время машины ЕС-1020, 1030и ЕС-1033, 1040, которые работали в ЦНИИАСУ, были оборудованы дисковыми накопителями болгарского производства завода ИЗОТ-ЕС5052. На то время это были самые совершенные устройства хранении информации, обладающие (странно сказать) емкостью 7,25 Мбайт. Я не оговорился, именно «мегабайт», а не «гигабайт». К одному устройству управления (ЕС-5051) могли подключаться до восьми накопителей. Во время работы, одно из них всегда было занято под операционную систему. Таким образом, в распоряжении пользователя было около 50 мегабайт дисковой памяти. Сейчас, к слову, в таком объеме можно разместить десяток фотографий весьма среднего разрешения, а чтобы «скачать» один фильм стандартного качества, нужно более 200 таких накопителей!
Сами накопители представляли собой весьма сложные электро-механические устройства размером со стиральную машину, капризные и ненадежные. Во время работы устройства издавали скрежещущие звуки и вибрировали при перемещении головок чтения / записи. Система позиционирования называлось – сервосистемой. Но среди инженеров ее не называли иначе, как: «стервосистема». Столько головной боли и возни она доставляла при ремонте и настройке.
Еще одной проблемой этих устройств хранения информации было обеспечение взаимозаменяемости, так как необходимо было обеспечить переносимость информации на разные машины. Взаимозаменяемость настраивалась следующим образом: на устройство ставился специальный тестовый пакет, в автономном режиме задавался режим чтения с разных головок и форма сигнала наблюдалась на экране осцилоскопа. Для настройки ослаблялись крепежные винты и вручную специальными немагнитными инструментами каждая головка двигалась радиально и тангенционально, до получения нужного вида сигнала.
Это требовало изрядного терпения и аккуратности. Учитывая количество машин, приходилось еженедельно проверять и подстраивать десятки головок. Мы так набили руку в этой операции, что зачастую могли намного подстроить головки «на слух» не переходя в _автономный режим и без осцилоскопа.
Впоследствии эти навыки очень пригодились на «халтурах» в других вычислительных центрах при пуско-наладочных и ремонтных работах. Надо сказать, что нашу квалификацию знали и ценили. Приглашали «подхалтурить» на ремонтных и пуско-наладочных работах регулярно. Так вот настройка «взаимозаменяемости» это было показательное выступление.
Как правило его оставляли на момент сдачи машины в эксплуатацию, в присутствии комиссии по приемке. Дисковод «слегка» расстраивался в «нужную сторону» и информация читалась со сбоями.
Без подключения осцилоскопа, нужно было «нежно» двигать головки в правильную позицию и все начинало читаться!
Конечно это делалось в несколько подходов с «размышлениями» возле устройства, манипуляцией с тумблерами на стойке управления. Действовало это на заказчика безотказно!
С одной стороны –жульничество, а с другой – поди набей руку « крутить винты» вслепую, без приборов!
Хочу сказать, что все пуско-наладочные работы или ремонт накопителей, да и других устройств осуществлялась без привлечения сторонних специалистов. Все работы выполняли силами «хлопчиков» (так нас любовно называл один из наших начальников) из отделов эксплуатации. И хлопчики не подводили. Уровень подготовки и опыт позволяли провести все работы от монтажа систем питания, до пусковых работ на всем вычислительном комплексе в целом.
Изучать технику приходилось постоянно. Немалую роль в подготовке специалистов играла рационализаторская работа. Руководством отдела она весьма приветствовалась.
С одной стороны, люди в рабочее время занимались «посторонними» делами, но с другой стороны для того чтобы придумать что-то дельное, нужно было хорошо изучить материальную часть и хорошо представлять работу устройства.
А это и есть квалификация ведущая к сокращению времени на диагностику и устранение возникающих неисправностей.
Рацпредложения писали регулярно. За рядовое предложение можно было получить 10-30 рублей. Эта была существенная добавка к невысоким зарплатам.
Однако среди массы предложений попадались весьма эффективные и полезные. они становились отраслевыми и за них платили весьма приличные вознаграждения.
В 1980 году я возглавил вновь созданный сектор телекоммуникации. Сектору предстояло заниматься средствами удаленного доступа: дисплейные комплексы, мултиплексоры передачи данных, абонентские пункты, подключаемые по выделенным к коммутируемым каналам.
Предполагалось, что дисплеи (ЕС-7920 и подобные) и абонентские пункты могут находится на некотором удалении (теоретически сотни метров) от ЕС-ЭВМ непосредственно на рабочих местах, подлежащих автоматизации.
Идея понятная, но сразу столкнувшаяся с огромным количеством проблем, главной из которых являлась проблема с линиями связи. Про коммутируемые говорить вообще бессмысленно, так как АТС были еще в основном релейными.
Выделенные каналы резко ограничивали возможности перемещения рабочего места и работы на больших удалениях.
Скорости приема/передачи были «смешными» 50-100 БОД. Рекордные достигали 1200-4800 БОД. Хочу сказать, что широкого применения ни один мультиплексор так и не получил, хотя военные использовали их довольно долго.
Мы же, как люди любознательные, много экспериментировали с абонентскими пунктами в автономном режиме: связывали их между собой на разных скоростях, переделывали модемы, «привязывали» дополнительные устройства. Тогда же впервые столкнулись с одним из первых однокристальным микропроцессоров Intel 8080. Их уже активно использовала в своих устройствах фирма Videoton.
Таким образом получили хороший опыт и практические навыки, который позволил успешно освоить первые персональные компьютеры, которые начали поступать в 1982 году.
1981 год…В этом году на курском заводе «Счетмаш» начался выпуск мини-ЭВМ «Искра-226».
Без преувеличения скажу, что это устройство открыло новую страницу в истории советской вычислительной техники и начало новую эпоху в разработке и внедрении АСУ.
Это было связано не с какими-то выдающимся техническими характеристиками машины. Эти параметры оставляли желать лучшего. Главное, что эта машина стала по настоящему массовой в довольно короткие сроки.
Не будем утомлять читателя излишнимы подробностями ее создания, так как всю информацию без труда можно найти в интернете. Скажем только несколько слов.
Существует версия истории создания этой машины. В 70-е годы в СССР было завезено несколько сотен машин Wang 2200 и ее стали интенсивно внедрять. Однако, в связи с введением ограничений на поставку СССР высокотехнологичного оборудования (это было связано с афганскими событиями), возможность покупки этих машин пропала.
Тогда была поставлена задача в кратчайшие сроки разработать и наладить выпуск полного программного аналога.
Эту задачу с успехом выполнил «Ленинградский электромеханический завод» и главный конструктор Валентин Евгеньевич Кузнецов, а выпуск был налажен в городе Курск, на заводе «Счетмаш».
И завод в очень короткие сроки сумел наладить массовый выпуск этих машин. У нас они начали появляться с начала 1982 года. Первая машина, если мне не изменяет память, была из первой сотни.
По сегодняшним меркам это была весьма скромная по возможностям машина. Производительность порядка 500 тыс. операций в секунду. 16 битный процессор. ОЗУ от 64 до 128 кбит и внешние устройства: матричное или «ромашковое» АЦПУ, накопитель на гибком диске 8’’. Вес основного блока составлял около 40 кг. Все внешние устройства производились в странах СЭВ. Несколько позже появились более «тяжелые» исполнения машины, оснащенные НМД ИЗОТ СМ-ЭВМ, НМЛ-ИЗОТ, графопостроителем, АЦП, ЦАП и прочее.
Основной блок машины представлял собой процессор на 16 платах размером приблизительно А4, памяти и нескольких блоков связи с периферийными устройствами. Все это размещалось в металлическом корпусе. В этом же ящике располагался блок питания с несколькими вентиляторами и устройство отображения. Выполнен, кстати, дисплей был на обычной черно-белой телевизионной трубке 31 см по диагонали (также ставились в бытовые телевизоры Юность. Весил этот блок около 40 кг. При включении устройства создавало гул и высокочастотный писк (блок питания импульсный).
Клавиатура также была в металлическом корпусе, и каждая клавиша вставлялась отдельно и представляла собой пару: магнит-геркон. Защиты от грязи и пыли никакой. Каждый день приходилось заниматься их ремонтом, доставать скрепки, заколки и другие предметы жизнедеятельности пользователей.
Сразу же нам пришлось столкнуться с невысокой надежностью машины. Конечно «неконтакты» и холодные пайки мы «побеждали» имея опыт работы с техникой ЕС-ЭВМ. Но была и специфика, которую в «домашних» условиях не преодолеть. К сожалению, не существовало никаких сервисных приборов, стендов, ЗИПа на центральный блок.
Вот тут-то и пришлось проявить смекалку. Со временем (через 2-3 года) стали появляться сервисные центры по гарантийному и послегарантийному обслуживанию в городах Краснодар, Ленинград, Таллинн. Появился и в Риге: завод «Импульс». Но к этому времени мы научились решать все свои проблемы сами.
Расскажу как.
Все блоки центрального устройства изготавливались по «военной» технологии, т.е., после монтажа элементов на плату и пайки, все заливалось лаком, который должен предотвратить влияние влажности, перепадов температуры и прочее.
Такая технология изготовления применялась в ЕС-ЭВМ, но те машины устанавливались в специализированном помещении с кондиционированием, гермозонами и специальными мерами по борьбе с пылью.
С «Искрой-226» все было не так. И машины не выдерживали. Первое время, эту проблему пытались смягчить созданием зала микро-ЭВМ, в котором более-менее пытались создать подходящие условия. Однако разработчики хотели комфортных условий работы, т.е., наличия машины на рабочем месте.
Проблема массовых отказов встала в «полный рост». Внешние устройства были более ремонтопригодны. На них существовали описания, кой-какой ЗИП и мы довольно успешно справлялись с их ремонтом сами.
С центральным устройством все было значительно хуже. Не было никакого стендового оборудования и ЗИПа для ремонтов.
Институт начал получать машины одним из первых в городе и республике, и конечно-же никакого сервисного обслуживания и специалистов не существовало в природе.
Сервисные центры появились через несколько лет: Краснодар, Таллинн, Ленинград, а в 1982 году вопросы поддержания работоспособности приходилось решать самим, т.е. командировки на завод-изготовитель.
Дорога была через Москву. Нужно было отвезти туда неисправные блоки, а через 3-4 недели вернуться и забрать их после ремонта. Таким образом нужно было жить в дороге.
Вот тут то и пришлось включать изообретательность. Универсальным «ускорителем» всех процессов по получению запасных блоков, ремонта и прочего был конечно же его высочество – ректификат! Однако возникла задача зоставки его на завод. Самолет отпадал по известным причинам.
Я решил попробовать почту. Я наливал спирт в обычные медицинские резиновые грелки, упаковывал в (стр.7) и отправлял в г.Курск до востребования на главпочтамт на свое имя. Это нужно было сделать дней за 10 до планируемой поездки т.к. почта СССР работала так же «плавно» как и почта России.
Завод «Счетмаш» было режимным предприятием и заходить туда с ручной кладью было невозможно. Приходилось подвешивать грелку под одеждой. На территории завода из цеха в цех ходить можно было свободно.
На заводе работала в основном молодежь. На сборочных линиях – ребята до 30 лет. Наши ровесники. Общий язык находили быстро.
Когда я появлялся в цеху, меня узнавали в лицо. Я потом узнал, что между собой они говорили, что «прибыл человек с запада».
Как вы понимаете, все проблемы удалось решить в течении 2-3 дней.
Назад шла посылка с рабочими блоками и пустыми грелками.
Грелки, кстати, были «кораблями многоразового использования», т.к. их нужно было «вымачивать» в спирте для устранения резинового «аромата». Иначе «продукт» был бы безнадежно испорчен.
Конечно своими визитами мы серьезно подрывали трудовую дисциплину на предприятии, но что не сделаешь ради корпоративных интересов.
Таким образом отношения с заводом изготовителем были налажены очень тесные. На завод, естественно, приезжали командированные из других учреждений и вынужденные высиживать длинные очереди у дверей каждого кабинета для получения нужной визы. Приходилось сталкиваться с откровенным недружелюбием с их стороны, когда я бочком заходил без очереди и выходил через две-три минуты с нужной бумагой.
В середине 80-х стали появляться центры технического обслуживания Искра – 226. Один из первых - в Краснодаре. Они выполняли гарантийное и послегарантийное обслуживание машин. Там пришлось налаживать отношения с нуля. Сервис, как водится, сильно отставал от жизни. Специалистов не хватало. По условиям договора обслуживания, они высылали «специалиста» с ЗИП, который осуществлял ремонт. «Специалист» я умышленно пишу в кавычках, так как это был обычный курьер с 1-2 комплектами исправных блоков, который осуществлял ремонт методом «передергивания».
К тому времени мы были уже корифеями и не нуждались в таких специалистах. Нам нужен был только исправный ЗИП. А ждать такого гонца приходилось до двух недель.
В одну из своих командировок в Краснодар я предложил руководству центра технического обслуживания путь решения проблемы. Суть следующая. Они никого к нам не отправляют, а передают нужный ЗИП. К тому времени открылся участок технического обслуживания в Таллине. Это легко делалось поездом Таллин-Рига. Они экономят командировочный фонд, а мы сокращаем время ремонта. Изюминкой схемы было то, что один из сотрудников моего сектора устраивался к ним на работу. Ну, естественно, по второй трудовой книжке. Так и сделали! Все закипело, задвигалось!
Приезжаю в очередной раз в Краснодар, а меня приглашает к себе начальник отдела кадров. Ну, думаю, накрылась наша схема. А он мне так очень вежливо говорит: – Понимаете, мне нужна более качественная фотография Вашего коллеги. В его личной карточке она маленькая и при увеличении становится некачественной…
 |
| Фотографировал Subhi |
Я спрашиваю: - зачем?
Он говорит: - как? Он же по результатам прошлого года стал победителем соцсоревнования среди своих коллег (не помню скольких, но не один десяток) по количеству поддерживаемых договоров обслуживания, и мы его хотим поместить на доску почета!
Фотографию я конечно привез.
Самое удивительное, что в этой истории никто никого не обманывал. У нас постоянно были новые гарантийные машины. Завод изготовитель гарантию поддерживал и платил центру обслуживания. Они экономили на командировках. А мой сотрудник получал зарплату. Рублей 100 кажется. Значительно меньше сэкономленных средств на командировки.
Так мы жили несколько лет.
Наконец в Риге тоже был организован центр технического обслуживания на заводе «Импульс».
К тому времени нас в городе довольно хорошо знали. Мы поддерживали работу «Искра-226» в Райкоме партии Московского района г.Риги, в санатории «Яункемери». Нас приглашали, и мы не отказывались. Сейчас смешно об этом вспоминать, но в то время не было специализированных компьютерных столов. Обычные письменные столы не выдерживали тяжести устройств и разваливались.
Отец моего одноклассника был директором комбината школьной и детской мебели. Мы с ним договорились об изготовлении по нашим эскизам специальной мебели для оборудования зала микро-ЭВМ.
В свою очередь мы предоставили в бесплатную аренду «Искра-226» с техобслуживанием. Были машины в Автошосдор, и еще много где.
Поэтому, когда «Импульс» начал набирать себе клиентов, они столкнулись с тем, что «поляна» занята! Поначалу начальник участка пытался шантажировать владельцев машин, которые поддерживали отношения с нами, тем что снимет их с гарантийного обслуживания, но на нашей стороне был многолетний опыт, хорошие связи с заводом и центром в Краснодаре.
Кроме всего мы не были рвачами и если и брали деньги, то очень скромные и за конкретный ремонт. А завод «Импульс» заставлял подписывать договора с регулярной оплатой и значительно более высокой.
В конце концов начальник участка встретился со мной, и мы поделили сферы влияния.
Мы были не в кожанных плащах и встречались не на пустыре. Встретились, посидели в «Аэлите» и обо всем договорились. Во всяком случае ни один из наших клиентов от нас не отказался.
Немного остановлюсь еще на одном аспекте. Как должен понимать читатель, количество разработок программного продукта нарастало как лавина. Все это требовало постоянных демонстраций будущему заказчику. Не все заказчики уже имели сви машины. Отсюда следовала необходимость отвезти Искру-226 на место демонстрации. И это не всегда была Рига и Латвия. А это процессор весом 40 кг, да еще и гибкий диск и принтер. А все это еще должно надежно работать, чтобы доблестные разработчики сорвали аплодисменты и отчитались о внедрении.
Такие «выезды» были у нас регулярные, на всякие партийные и комсомольские конференции. Головная боль была страшная!
Однажды пришлось отправлять машину в г.Москву на отраслевую выставку на ВДНХ в павилионе «Транспорт». Не буду описывать, как упаковывали, грузили, на Рига-товарная отправляли, получали в Москве, везли на такси, устанавливали и в конце возвращали в Ригу. Пришлось специально изготавливать даже сетевые удлинители, так как в огромнои павилионе розетки находились метров за 30 до точки расположения нашего стенда с машиной.
И все-таки эта была одна из лучших командировок! Там приходилось постоянно присутствовать кому-то из инженеров для устранения возможных неисправностей. И они были!
В других случаях в командировку людей было не загнать. Находили тысячи причин, только бы не ехать. А тут один вперед другого лезет! Я решил выяснить причину. Приехал и все понял. Оказывается, одновременно с выставкой в павилионе «Транспорт», в межотраслевом павилионе проходила промышленная выставка Чехословакии. Возле входа были развернуты киоски и продавалось различное чешское пиво в диковинных пластиковых одноразовых стаканах! Естественно, я, пользуясь законным правом начальника сектора, с этого момента и до окончания выставки взял под личный контроль работоспособность сложной электроники.
К концу 80-х эра «Искра – 226» начала заканчиваться. С заводом мы продолжали поддерживать отношения. Это были уже личные дружеские связи и с разработчиками в КБ и руководителями цехов. Люди были прекрасные. Там мы всегда могли получить необходимую консультацию и документацию по доработкам машины.
Были и перспективные разработки, однако надвигалась новая эра: IBM PC подобных машин. Но эта уже совсем другая история.
Как я писал в I части, мне пришлось заниматься эксплуатацией устройств удаленного доступа на машинах серии ЕС (мультиплексоры передачи данных, абонентские пункты, дисплейные комплексы и прочее). И основной пробдемой применения этих средств на местах была необходимость качественных каналов связи.
При всей своей невысокой надежности, скромным техничесикм возможностям мини-ЭВМ «Искра – 226» смогла в очень значительной степени «смягчить» проблему отсутствия каналов связи, так как огромное количество задач смогла выполнять непосредственно на рабочих местах. И, конечно, совершенно заслуженно разработчики и руководители производства были удостоены Государственной премии в 1985 году за эту работу.
Заключение
Не так давно заглянул на «блошиный рынок». Нужно было купить какую-то мелочь. Прохаживаясь по рядам, я обратил внимание на троих бомжеватого вида мужичков, которые, орудуя шанцевым инструментом, крушили какое-то сложное устройство. Подойдя ближе, я понял, что это что-то авиационное. На сложном металическом шассии стояли моторчики с редукторами, аккуратные жгуты проводов в тефлоновой изоляции... Мужички работали споро, с шутками, видимым удовольствием и явным знанием дела. Скорее всего в «прошлой жизни» они эту технику видели не раз и наверняка ремонтировали. Устройство быстро превращалось в груду цветного металла. Я спросил, можно ли купить весь блок в сборе. «Главный» посмотрел на меня снисходительно и сказал: « Да, можно, но это будет дорого». Я поинтересовался, на сколько. В ответ усышал: «Двадцать!» Я достал деньги и, пока не произнесли сакраментальной фразы «каждому», забрал устройство.
Дома поставил изделие на стол...Красота! Латунные шестереночки, моторчики, крошечные подшипники, все провода свзязаны в очень аккуратные жгуты специальным шнуром. На шасси под каждый узел выфрезеровано посадочное место. Все винты с шайбочками и «законтрены» нитрокраской.
Вещь красивая своей компактностью и законченнстью. Так и стоит у меня на столе как артобъект.
Когда-нибудь отнесу его в лес и закопаю. Может быть через несколько тысяч лет тогдашние археологи, копаясь в нашем «культурном» слое, наткнутся на это устройство среди пластиковых бутылок, тефлоновых сковородок и прочего одноразового хлама и воскликнут: «Наших предков посещали инопланетяне!»
Возможно, тысячелетия назад происходило что-то подобное, и наши предки, предчувстствуя надвигающийся хаос, закапывали выдающиеся инженерные изделия для потомков, то есть, для для нас. Сейчас мы ломаем голову над тем, где наши дикие, необразованные предтечи достали такие сложные устройства! Ну точно – инопланетяне привезли!
А я с большой благодарностью и грустью вспоминаю своих коллег и годы работы (без малого- двадцать) в ЦНИИАСУ.
С благодарностью, потому что это были талантливые инженеры, профессионалы, у которых я многому научился.
С грустью – потому, что наши знания и умение оказались не нужны в этой стране!
Продолжение следует...
Юрий Редин
Комментариев нет:
Отправить комментарий